Местами книга феерична. Пару отрывков, имеющих прямое отношение к действиям британских властей, я просто ДОЛЖЕН процитировать:
Локхарт и Джессика наблюдали за всем этим хаосом из окна своей спальни. Гараж Симплонов все еще продолжал гореть, главным образом из-за вмешательства собаки пожарный шланг метался из стороны в сторону и пускал высоко вверх мощные фонтаны воды, напоминая гигантскую садовую поливалку, а пожарные и полицейские попрятались по своим машинам. Только вооруженные полицейские, дополнительно присланные для борьбы с теми, кто стрелял из дома, еще не разобрались в происходящем. Уверенные, что поджог гаража — это отвлекающий маневр, предпринятый для того, чтобы скрывающиеся в доме террористы смогли бы удрать под прикрытием дыма, эти полицейские устроились в засадах в прилегающих садах и в зарослях кустов около поля для гольфа. Последнее обстоятельство сыграло роковую роль. Дым от гаража закрывал им обзор: на поле же для игры в гольф две первые пары уже вышли поразмяться с утра пораньше, и сорвавшийся после чьего-то неверного удара шар угодил вооруженному констеблю в голову.
— Атака с тыла, — завопил тот и разрядил свой револьвер в стелющийся дым, смертельно ранив одного из игроков и нанеся тем самым непоправимый удар гольф-клубу. Несколько других полицейских тоже открыли стрельбу в направлении, откуда доносились чьи-то крики. Пули летали по всему полю для гольфа и залетали даже в окна клубного бара, где на полу лежал секретарь клуба, пытавшийся срочно дозвониться в полицию.
— По нам стреляют, — кричал он в трубку телефона, — со всех сторон свистят пули! — Ему вторили игроки и члены клуба. Когда они бежали сквозь дым, то попали под град пуль, летевших с тыльной стороны сада Симплонов. Четыре человека упали у восемнадцатой лунки, два у первой, а возле девятой несколько женщин, крепко прижавшись друг к другу, пытались укрыться за одним из препятствий, которое до этого они всячески старались обходить стороной. И с каждым новым залпом полиция, не имеющая возможности увидеть, кто же стреляет и откуда, затевала перестрелку между собой. Даже супруги Рикеншоу из дома номер 1, всего час назад поздравлявшие друг друга с постоянным присутствием полиции и настоящей безопасностью, начали сожалеть о преждевременно выраженной ими благодарности. Свежий отряд полиции, прибывший в гольф-клуб в ответ на поступивший оттуда вызов и вооруженный на этот раз не только револьверами, но и винтовками, разместился в баре, в комнате секретаря и в раздевалках и на беспорядочный огонь своих коллег ответил собственным дружным залпом. Пули просвистели над головами женщин, прятавшихся возле девятой лунки, и, пролетев через дым, угодили прямо в гостиную Рикеншоу. Вопили женщины, попавшие на поле в ловушку, вопила миссис Рикеншоу, которой пуля угодила в бедро, а водитель пожарной машины, позабыв о том, что у него выдвинута лестница, решил, что пора сматываться, пока обстановка не стала еще хуже. Но она уже была хуже некуда.
— Сматываемся отсюда! — орал водитель, пока другие пожарные забирались в машину, — только пулю схлопотать не хватает!
Пожарный, сидевший в тот момент на самом конце лестницы, явно не ожидал подобного поворота событий. С трудом удерживая прыгающий наконечник шланга, он вдруг почувствовал, что едет назад.
— Стойте! — закричал он. — Стойте, черт побери!
Но в шуме пламени и в треске пальбы его никто не услышал, и пожарная машина на полной скорости рванула вниз по Сэндикот-Кресчент. Болтаясь в пятнадцати футах над ней, пожарный изо всех сил цеплялся за лестницу. Прорвав ею дюжину телефонных и электрических проводов, машина со скоростью семьдесят миль в час помчалась к тоннелю под железной дорогой, ведущей в Лондон. Сама она въехала в этот тоннель, лестница же в него не поместилась. Сидевшего на лестнице пожарного выбросило вперед и вверх, и он, пролетев буквально в нескольких дюймах над проходившим в этот момент брайтонским экспрессом, упал на дорогу по другую сторону тоннеля перед шедшим навстречу бензовозом. Водитель бензовоза, уже обративший внимание на бешеную пожарную машину с оторванной лестницей, постарался избежать наезда и, попытавшись свернуть, врезался в насыпь железной дороги. Бензовоз взорвался, и горящий бензин обрушился сверху на последние пять вагонов проходившего экспресса. В одном из охваченных пламенем вагонов проводник поступил так, как его учили. Он рванул ручку экстренного тормоза, и на скорости восемьдесят миль в час колеса экспресса перестали вертеться. Жуткий скрежет металла о металл заглушил даже треск пальбы и завывания полицейского инспектора в заказнике. Во всем поезде, в каждом его купе пассажиры, сидевшие лицом по ходу поезда, мгновенно оказались на коленях тех, кто сидел по ходу спиной, а в вагоне-ресторане, где как раз было время завтрака, посетители, официанты, еда и посуда смешались в одну общую кучу. Пять последних вагонов продолжали гореть.
Вид поезда, внезапно вспыхнувшего так, как будто в него угодила напалмовая бомба, невесть откуда взявшаяся в самом центре Ист-Пэрсли, окончательно убедил полицию, что она имеет дело с беспрецедентным в британской истории случаем терроризма. По радио они вызвали армейскую подмогу, объяснив, что полиция попала в засаду в гольф-клубе Ист-Пэрсли, по которому из домов на Сэндикот-Кресчент ведут огонь террористы, только что взорвавшие бомбу под экспрессом Лондон-Брайтон. Через пять минут над полем для гольфа повисли боевые вертолеты, высматривая врага. Но полицейские в саду дома Симплонов уже получили свое. Трое лежали раненные, один был убит, а у остальных кончились патроны. Таща за собой раненых, они ползком выбрались из-за дома, перебрались через лужайку перед ним и помчались к своим машинам.
— Мотаем отсюда ко всем чертям, — вопили они, вваливаясь в машины, — там их целая армия, мать их…
Через минуту патрульные машины покинули Сэндикот-Кресчент и направились в сторону полицейского участка, их сирены затихли вдали. Но до участка они не доехали. Взорвавшийся бензовоз перекрыл все шоссе под железной дорогой, а в тоннеле творился сущий ад. Не лучше было положение и на Сэндикот-Кресчент. Огонь с гаража Симплонов перекинулся на забор, а с него — на сарай во дворе дома Огилви. Вспыхнувший сарай, продырявленный во всех направлениях пулями, добавил пламени и дыма в ту мрачную завесу, что повисла над наследством Джессики, и придал всей сцене какой-то особенно странный, мистический, вызывающий содрогание вид. Огилви сидели в погребе, тесно прижавшись друг к другу, и слушали, как в кухне стучат, ударяясь о стены, пули. В доме номер 1 мистер Рикеншоу, затягивая повязку на ноге жены, клятвенно пообещал ей, что если они выберутся отсюда живыми, то непременно съедут из этого дома.
Разобраться в том, какая именно цепь причин вызвала все происшедшее в Ист-Пэрсли, не удавалось никому. Военный вертолет обнаружил инспектора полиции сидящим на дереве, забраться на которое у нормального человека, казалось бы, нет ни малейшей возможности, но сам инспектор тоже не мог ничего объяснить. Он лишь безостановочно выкрикивал нечто нечленораздельное о бешеных псах, свободно разгуливающих по Сэндикот-Кресчент. Его слова подтверждались ранами, полученными супругами Лоури и мистером Петтигрю.
— Да, но это никак не объясняет, почему оказались убиты шестеро игравших в гольф и пятеро моих людей, — рассуждал комиссар полиции. — Бешеные псы, да и англичане, способны, конечно, выкинуть что угодно. Но у псов обычно не бывает оружия. А как, черт возьми, объяснить пожарную машину, бензовоз и этот экспресс? Сколько там пассажиров сгорело?
— Десять, — ответил его заместитель. — Если говорить точно… — начал было он.
— Заткнись, — перебил его комиссар. — Как я объясню все это министру? Должно же существовать какое-то разумное объяснение!
— Полагаю, мы могли бы развести два инцидента по разным категориям, — предположил заместитель, но комиссар посмотрел на него с нескрываемой злобой.
— Два? Два?! — завопил он так, что задрожали стекла в кабинете. — Во-первых, тот сумасшедший полковник, что обтесывал свой член теркой в компании проститутки. Во-вторых, бешеная собака, перекусавшая всех, на кого наткнулась. В-третьих, кто-то обстрелял несколько домов и взорвал гараж. Кстати, что там за баба была в смотровой яме и откуда она взялась? Дальше перечислять или хватит?
— Понимаю, что вы хотите сказать, — ответил заместитель, — но, по словам мисс Джиджи Ламонт, полковник Финч-Поттер…
— Заткнись, — свирепо повторил комиссар и закинул ногу на ногу. Они посидели какое-то время молча, отыскивая сколь-нибудь убедительное объяснение всего случившегося.
— Слава Богу, что хоть не было телевидения и журналистов, — сказал заместитель, и его начальник согласно кивнул.
— Может быть, свалить все на ИРА?
— Чтобы они могли потом всем этим хвастаться? Ты что, спятил?
— Но они же взорвали дом О’Брайена, — возразил заместитель.
— Чепуха. Этот сукин сын подорвался сам. В доме не было и следа взрывчатки, — возразил комиссар. — Он что-то перемудрил с газовой плитой.
— Но ведь его дом даже не подсоединен к газовой сети… — начал заместитель.
— А меня отсоединят от должности, если мы к середине дня не представим объяснение. Прежде всего, надо не пускать туда прессу и не дать ей возможности задавать вопросы. Есть какие-нибудь идеи, как это сделать?
Заместитель призадумался.
— Полагаю, можно было бы сослаться на бешеных собак, — сказал он наконец. — Мы могли бы объявить в том районе карантин и перестрелять всех бешеных…
— Мы уже перестреляли там половину своих ребят, — возразил комиссар.
— Согласен, они сами действовали так, будто их укусила бешеная собака. Но не можем же мы перестрелять всех бешеных. Им надо делать прививки. Впрочем, чтобы не пускать туда журналистов, такое объяснение сойдет. Но вот как объяснить то, что подстрелили шестерых игроков в гольф-клубе? Даже если кто-то из них и засветил мячом не туда, как-то не принято в ответ засвечивать в него пулю. Тем более открывать беглый огонь. А их тела изрешечены пулями. Должны же мы дать какое-то логическое объяснение.
— Если придерживаться версии с бешеной собакой, — продолжал заместитель, — она могла укусить кого-то, тот заболел и…
— Бешенством не заболевают мгновенно. Чтобы оно проявилось, нужны недели…
— Но, может быть, это какой-то новый вид бешенства, новая бацилла, что-то вроде свиной чумы, — настаивал заместитель. — Собака укусила полковника…
— Это исключено. У нас нет никаких доказательств того, что полковника Финч-Поттера кто-либо цапнул, кроме него самого. Да и в таком месте собака укусить практически не может. Если только этот тип не был извращенцем.
— Но он в таком состоянии, что не сможет отрицать версию бешенства, — сказал заместитель комиссара полиции. — Он же совсем свихнулся.
— Ну ладно, дальше, — проговорил комиссар.
— Если исходить из версии о вспышке бешенства и о собаке, то все остальное вытекает отсюда вполне логично. Ребята из спецвзвода сбрендили и начали стрелять…
— В программе теленовостей это прозвучит великолепно: «Пять офицеров спецсил, созданных для защиты иностранных дипломатов от террористов, сегодня утром спятили и перестреляли шестерых игроков в гольф-клубе Ист-Пэрсли». Что-нибудь в этом роде. Хоть и говорят, что любая слава хороша, все же подобной рекламы нам не надо.
— Но не обязательно же давать все это в программе новостей, — возразил заместитель. — В данном случае мы вполне можем сослаться на закон об охране государственной тайны.
Комиссар одобрительно кивнул:
— Да, но нам надо будет заручиться поддержкой со стороны министерства обороны.
— Ну, вертолеты вполне могли быть с базы в Портон-Даун. Там, кстати, располагается и Центр военно-биологических исследований.
— Они были с другой базы. И в любом случае, когда они прилетели, все было уже кончено.
— Но ведь всего этого никто же не знает, — убеждал заместитель. — Военное командование всегда старается напускать побольше тумана. Наконец мы можем пригрозить, что свалим все на них и…
На встрече министров внутренних дел, обороны и верховного комиссара полиции было в конечном счете решено, что все случившееся на Сэндикот-Кресчент не подлежит огласке.
В соответствии с законами об обороне государства и об охране государственной тайны редакторам всех газет было рекомендовано не упоминать об этой трагедии. Аналогичное предупреждение получили телекомпании Би-би-си и Ай-ти-ви, и потому в вечерних новостях сообщалось лишь о взрыве бензовоза, в результате которого загорелся экспресс Лондон — Брайтон. Упоминания о Сэндикот-Кресчент не было нигде. По птичьему заказнику прошла цепь солдат, стрелявших во все живое под предлогом предотвращения распространения вспышки бешенства. Правда, кроме птиц, они там никого не обнаружили, но птичий заказник превратился в итоге в птичий могильник. К счастью, бультерьеру повезло: все это время он проспал, не поднимаясь с места, возле кухонной двери в доме полковника.
Прекрасно же!
(Вот и я думаю: при чем здесь "дело Скрипалей"?? ;)))